Будет День - Страница 52

Но…

"Сделанного не воротишь… — говорит она себе, вскидывая австрийский штуцер начала века. — И ведь совсем неплохо получилось…"

Выстрел. Еще один…

"А за неимением гербовой… — "австрияк" отправляется в тележку, на которой старый Гюнтер привез всю эту "добычу" в липовую аллею, и в руки идет "тулочка", такая изящная, что впору влюбиться. — За неимением гербовой можно… можно и повторить! А?"

Глава 7. Берлин-Мюнхен

— О чем вы думаете? — резковато и неожиданно, но почему бы и нет?

"Как там говорится в русской поговорке? Ты начальник… Но это ведь не только про славян сказано. Немцы в этом смысле другим народам сто очков форы дадут и ни за что не проиграют. Ты начальник, Рейнхард, и ты в своем праве".

— Да, вот думаю, как бы ловчее перерезать вам глотку, господин Группенфюрер, — без тени улыбки ответил Баст.

— Рейнхард. Мы ведь не на службе, Себастиан, не так ли?

— Рейнхард, — сдал назад Баст.

— Итак? Чем? Когда? За что? — у Гейдриха холодноватые голубые глаза. Прохладные. Нордические. Одна беда: размер и разрез. Маленькие, немного косят и иногда бегают. И разрез глаз оставляет желать, но…

"Короля играет свита. А Гейдриха — черная аура посвященности, избранности, вовлеченности в страшные тайны режима. Где-то так".

— Полагаете не за что? — играть так играть: даже любопытно, какова на самом деле длина поводка и ширина ошейника?

— Допустим, — кивнул Гейдрих. — Допустим, что так. Но я задал еще два вопроса.

— Опасной бритвой. Ночью, во сне.

— Господи Иисусе, Баст! — воскликнула, появляясь в дверях, Лина. — Что вы такое говорите? Кого вы собираетесь резать?

— Меня, — Гейдрих кивнул жене и чуть скривил узкие губы в улыбке.

— Тебя?! — если бы могла, она наверняка всплеснула бы руками. Но Лина Гейдрих, урожденная фон Остен несла в руках поднос. Сама. Как настоящая немецкая жена. Впрочем, возможно, за пять лет супружества она просто не успела еще привыкнуть к роскоши, связанной с общественным положением мужа.

"Лина фон Остен…"

Удивительно, как он мог забыть! Но забыл — это факт. И вспомнил только сейчас по случаю, сообразив, наконец, откуда есть пошла их странная дружба с Гейдрихом.

Это случилось летом тридцатого. В августе. Ближе к вечеру. Погода стояла отменная. Во всяком случае, идти под парусом было одно удовольствие. Они с Карлом шли с запада на восток, из Фленсбург-фиорда, пересекая Малый Бельт и оконечность Кильской бухты, держа курс на Фемарн Бельт. Остров Фемарн был уже виден вдали, когда Карл вдруг заорал и замахал руками, указывая куда-то вправо по ходу движения. Навигация в этих водах и без того сложна из-за интенсивности судоходства, а тут еще вечер на носу, и садящееся солнце играет колющими глаза бликами на короткой, но неприятной волне. Баст оглянулся…

"Да… — вынужден был согласиться он сейчас, сидя в гостиной дома Гейдриха и глядя на жену своего босса. — Все так и было. Как же я мог…"

Там качалась на нервной волне перевернувшаяся пузатым днищем вверх лодка, а рядом с ней маячили две мокрые головы, а еще дальше видна была байдарка, идущая на помощь оказавшимся в воде людям.

— Держи парус! — приказал Баст и, сбросив туфли и брюки, прыгнул в воду.

Ну, вода в Балтике никогда не бывает слишком теплой. Тем более на глубине и в конце лета. Но ему это было нипочем. Прыгнул, вынырнул и поплыл, наращивая скорость и борясь с невысокой, но слишком крутой волной. Впрочем, плыть было совсем недалеко, и не он один шел на помощь попавшим в беду девушкам, а в перевернувшейся лодке плыли именно девушки. С другой стороны спешил к ним блестящий — во всяком случае, на тот момент — морской офицер Рейнхард Гейдрих. А одной из неудачливых путешественниц и оказалась как раз дочь учителя с острова Фемарн: Лина фон Остен, — девушка своеобразной красоты, разрушившая своим драматическим появлением весьма перспективный роман сотрудника управления связи флота, лейтенанта Гейдриха с дочерью хозяина крупнейшего металлургического концерна "IG Fabernim". Впрочем, бог с ней с дочерью богача, сломана оказалась и успешно начатая карьера лейтенанта. В результате, германский флот лишился отменного офицера, а Гиммлер нашел себе великолепного помощника. Самое забавное, однако, или, напротив, грустное — это то, что в тридцатом Баст фон Шаунбург уже несколько лет был членом НСДАП, а вот Гейдрих вступил в партию только в 1931. Такова ирония судьбы.

Оставалось, выяснить, какие еще чертовы сюрпризы приберегает на "черный день" гребаная память Баста фон Шаунбурга. Но что творится в душе мужчины, беседующего с Рейнхардом Гейдрихом, знает только он сам. А вслух он говорит всего лишь то, что обязан сказать.

— Благодарю вас, Лина, — вежливо улыбается Баст, принимая чашку с кофе. — Мы просто шутили.

— Вот именно, дорогая, — высоким, значительно выше, чем у жены, голосом подтвердил высказанную гостем версию Гейдрих. — Просто шутили.

* * *

— Вы путешествуете с женой?

Великолепный вопрос, просто замечательный.

— Нет, Рейнхард, — Баст отпил немного кофе и потянулся за сигаретами. — Вильда сейчас в Мюнхене. Вернее в нашем имении недалеко от города. А почему вы спрашиваете?

И в самом деле, что это? Очередная провокация, на которые так горазд его шеф, или намек на "толстые обстоятельства"?

— Кругом одни доносчики, Баст, — внимательный взгляд, таящий в себе толику недосказанности. Знакомая интонация, привычный взгляд: "А я знаю про тебя такое, что в жизни не отмоешься!" Фирменная манера поведения сукина сына, желающего держать всех на коротком поводке.