Будет День - Страница 49

"Конечно, чехи виноваты сами, — думал Матвеев, закуривая очередную сигарету, — увлеклись они борьбой с немецким засильем. Поменяли шило на мыло, установив вместо равноправия мелочно-мстительный режим по отношению к нацменьшинствам. Фактически, сейчас с одной стороны происходит ухудшенный вариант случившихся в нашей истории событий сентября тридцать восьмого, правда без давления со стороны Берлина. С другой стороны налицо элементы еще более поздних конфликтов — массового выселения немцев из тех же районов летом-осенью сорок пятого, сопровождавшегося их частичным истреблением. Немцы, да и австрийцы тоже пока не в силах серьёзно чего-то требовать. Так, оружие через границу перекинуть, боевиков, вроде приснопамятного Скорцени, поднатаскать, инструкторов судетскому "фрайкору" опять же предоставить. Да и чехи ещё не те полутравоядные, какими станут через пару лет. Резкие ребята. Зачистки проводят в лучших традициях. В города без надобности не суются, лишь блокируют. Без еды и подкреплений много не навоюешь. Да и долго кувыркаться — тоже не получится…"

"Чего-то не хватает в статье. Перчинки какой-то", — тут Степан застопорился. Мысль потребовала еще две сигареты и одну чашку кофе.

"Кофеин с никотином из меня скоро можно будет извлекать в промышленных масштабах. Промышленных…"

"Казалось, проще наплевать на то, что немецкий народ, разделённый между пятью государствами, — "А что вы хотите? Когда делили Германию и Австрию не спрашивали. Польше — кусочек, Франции — ещё один, Чехословакию вообще слепили "из того что было!" — не есть единое целое ни в плане экономическом, ни политическом, ни даже культурном, и "восстановить историческую справедливость". Воссоединить разделённый народ по мифическому принципу "зова крови". Это слишком простой и легковесный подход. Вместе с Судетами, Чехословакия теряет самый промышленно развитый район. Кто же его приобретёт? Ответ не имеет иных вариантов: Германия. Австрийское руководство, при всей видимой решимости противостоять политике Праги и нарочитой античешской риторике, не имеет ни сил, ни воли для проведения активной внешней политики. После прихода к власти Адольфа Гитлера германское государство получило новый импульс в развитии. Начало постепенно преодолевать последствия мирового экономического кризиса. Вместе с тем, явно стала заметна политика по ремилитаризации нового немецкого Рейха. Присвоив себе Судетский район с его предприятиями, Гитлер расширит базу для дальнейшего наращивания мускулов".

"Интересно, кому придётся испытать на себе силу обновлённой Германии? Об этом мы, несомненно, узнаем через несколько лет".

Степан перечитал последнюю фразу и удовлетворенно кивнул. Получилось совсем неплохо. Ну а дальше? Дальше-то как раз ясно.

"Задумаемся ещё над одним вопросом — как быть с системой международных отношений в Европе? Системой, сформировавшейся — заметим — после Великой войны, на основе Версальских и иных близких по времени соглашений. Распад Чехословакии приведёт к неизбежной ревизии основополагающих статей этих договоров. Границы перестанут быть священными. На примере той же несчастной Чехословакии можно разглядеть, что соседствующие с ней государства, кроме уже упомянутых выше, не прочь отхватить по кусочку от полумёртвого, в перспективе, тела. Польша округлится за счёт Тешинской Силезии. На Карпатские районы давно уже поглядывает Венгрия. И это будет дурным примером, даже явно интерпретируемым сигналом для тех, кто спит и видит, как бы избавиться от версальских ограничений и пересмотреть европейские границы".

"Всё, хватит, — мысли Степана, как и логические построения черновика его статьи, стали ходить по кругу, — ещё немного и, загнавшись, понесу пургу. И результат будет точно как во сне. Собьют на взлёте. Всё равно чего-то не хватает. Например, о договорных обязательствах Франции и Союза по отношению к чехам. Угу, а ещё о невозможности их адекватной реализации из-за отсутствия общих границ. О, а это хорошая мысль! Этим и закончим. Завтра к вечеру допишу и вышлю в редакцию из почтового отделения в Питлорхи, а потом можно будет немного отдохнуть. Тем более что Ольгин материал по Балканам требует лишь минимальной стилистической обработки, не считая собственно перевода на английский".

Подумав об Ольге, Степан неожиданно для себя заволновался.

"Не женщина, а мечта подростка в пубертатный период. Сексуальная до умопомрачения, внешне слегка вульгарная и самую малость развратная — "медовая ловушка" в чистом виде. А ведь меня к ней тянет. Безнадёжно, — с учётом её отношений с Олегом, — я бы сказал даже болезненно безнадёжно. Да… что самое страшное, она умна настолько же, насколько красива. И сознательно этим пользуется. Так что, пожалуй, нет у меня никакой зависти к Ицковичу. Это всё равно, что желать модель из эротического журнала, внезапно оказавшуюся соседкой по лестничной клетке и ревновать её к партнёрам по съёмкам. Детство в чистом виде.

А о Жаннет, значит, вспоминать не будем? Конечно, воспользовался пьяной комсомолкой, как хотел, и забыл об этом лёгком приключении. Разложенец буржуазный! А что ещё мне было делать? Она вся извелась по белокурой бестии — душке Себастьяну и… В общем если бы не я — глупостей бы наделала, как пить дать. Дружеский секс, своего рода психотерапия и ничего больше. Хотя я бы повторил — и не один раз…"

Мысли о красавице Кисси и ночи с Жаннет, внезапно вызвали тянущее ощущение внизу живота, — полузабытого в прежней жизни предвестника эрекции. Захотелось бросить всё и, забыв, который час, отбросив усталость и условности, позвонить Мардж. Но, к счастью, в поместье просто не было телефона.