Будет День - Страница 47

"А пить, сэр, надо меньше. Приснится же такое! Похоже действительно — сон в руку. Но с другой стороны…"

Матвеев сел на кровати и огляделся. Чужие стены, незнакомая кровать… "Ах, да! Это же дом тети Энн! И он…" — Степан усмехнулся, покачал головой и, встав с кровати, стал одеваться. Ходить по большому пустому дому в чем мать родила было не с руки. Просто холодно, если честно.

Судя по белесой мути за окном, — раннее утро. Вполне можно урвать для сна еще как минимум часика два. Но, увы, теперь — хрен уснёшь, после такого привета от расторможенного подсознания. А всего-то делов — пальцем стукнулся. Витьку с Олегом, небось, такие сны не мучают… Терминаторы карманные. Пришли, увидели, замочили. И совесть у них — не выросши, померла".

На огромной чужой кухне он секунду-другую постоял, соображая где здесь что, но разобрался в конце концов: нашел кофейник и кофе, а плита, как ни странно, оказалась еще теплой, так что и угольки живые под пеплом обнаружились. Степан подложил к ним несколько щепочек и раздул огонь. Тело двигалось само, выполняя простые привычные действия, совершенно не мешая думать.

"Что делать-то теперь? Придётся новую тему искать. Сроки поджимают. Как там Крэнфилд говорил про "любимую Польшу и эту, как её, — Чехословакию… Теперь главное — не пропустить момент… А запах какой…"

Кофе уже дал аромат, но еще не сварился, да и огонь…

"Бытовые навыки закрепляются быстрее всего", — подумал он, — "первый владелец тела" был нешуточным гурманом, по крайней мере в сфере кофейно-чайного потребления.

"А Польшу, пожалуй, оставим на сладкое. Никуда это "уродливое детище Версаля" от нас не денется. Сейчас важнее Австрия, Германия и Чехословакия. Ох, "в руку" Витька так мрачно пошутил давеча о фронтовых корреспондентах. Что-то меня такие лавры не прельщают ни разу, да и не случится пока еще, а там посмотрим".

Но Улита едет, когда-то будет. Пока кофе сварится…

"Слюной изойдешь…" — Майкл наполнил оловянную кружку прямо из-под крана и выпил залпом.

"Благословенные времена, — вздохнул Степан, прикладываясь к полупустому графину, наполненному "божественным нектаром", — воду можно пить просто так, без многоступенчатой очистки и ионов серебра. Почти буколика и прочее пейзанство".

"Пожалуй, стоит начать с республики чехов и словаков, а также судетских немцев, — Такое решение представлялось Матвееву наиболее оправданным, ибо события, происходящие в узкой гористой полосе, поясом охватывающей исконно славянские, чешские, районы, — в последние недели, всколыхнули немного застоявшуюся Европу. — Нет, конечно, можно следовать старому шаблону — "невинные жертвы" и "захватнические планы". Но так не пойдёт. — Степан закурил и, подумав, сделал еще один глоток виски. — А если просто попробовать объективно и беспристрастно рассмотреть этот вопрос с точки зрения всех участников? — он выдохнул дым и заглянул жадным взглядом в носик кофейника. Увы, кофе еще не созрел. — Тогда и хвалёную британскую равноудалённость соблюдём и… И на ёлку влезем. Что хорошо — в архивы обращаться не надо. Всё интересующее меня происходило буквально на глазах Гринвуда. Прямо или косвенно, оно отложилось в голове. Её содержимое мы и попользуем".

Память у Майкла Мэтью оказалась если не слоновьей, то близкой к тому идеалу, о котором ещё Бурлюк говорил: "память у Маяковского, как дорога в Полтаве, — каждый галошу оставит".

Отпивая из чашки мелкими глотками ароматный и слегка отдающий сандалом кофе, — палочка сандалового дерева пришлась очень кстати, — Степан устроился работать в нише эркера с видом на недвижные воды озера. Бумага нашлась, карандаши тоже. Ну, а пепельниц в доме было даже больше, чем надо.

"Ну-с, с чего начнём? То, что запоминается всегда последняя фраза, — спасибо, товарищу Исаеву — уже в зубах навязло. Гм… — Матвеев задумался не на шутку, ибо писать что-то кроме научных текстов разной степени зубодробительности, ему раньше не приходилось. — Впрочем, "мгновения"… до них еще годы… А встречают всегда по одёжке".

Давным-давно, в далёкой Галактике… Чёрта с два!

С момента окончания Великой войны прошло всего ничего — каких-то пятнадцать-шестнадцать лет. Но, похоже, годы величайшего напряжения всех материальных и моральных сил Империи прочно кое-кем позабыты. Особенно ярко эта внезапная амнезия проявилась среди обитателей одного известного дома на Даунинг-стрит. Забыты все трудности и свершения тех лет, вместе со статьями Версальского и Сен-Жерменского договоров. Теперь, одному из уродливых, но, тем не менее, жизнеспособных детищ этих соглашений грозит как минимум гражданская война, а то и распад в результате иностранной интервенции. Смерть Генлейна перевела конфликт Праги с немецкими окраинами Чехословакии из латентной фазы в активную.

"Пожалуй, с этого и начнём!"

Как ни странно, пошло вполне нормально.

"Как в лучшие времена!" — едва ли не хором признали и Матвеев, у которого таковые завершились лет десять назад, хотя и в последние годы на низкую продуктивность грех было жаловаться, и Гринвуд, у которого все на самом деле только начиналось. Степан лишь задумывался время от времени над тем как сопрячь знания Гринвуда с его собственными отрывочными представлениями об истории довоенной Европы и, самое главное, куда деть убеждения, сформированные "ещё при советской власти". Вот эти буквально встроенные в подсознание убеждения и мешали, вступая в противоречие с холодной объективностью, требовавшейся ему сейчас. Так что воленс-ноленс пришлось идти на очередной компромисс с самим собой.