Будет День - Страница 2

— А справка… по… председателю КПК Ежову готова? — Сталин — читавший материалы предварительного расследования, проведенного Слуцким — сменил тему, не употребив слова "товарищ".

"Просрали… — вот и весь секрет".

— Так точно. Вот, — Штейнбрюк протянул Сталину несколько скрепленных между собой листков, до этого момента находившихся в его папке.

Сталин посмотрел на Ворошилова.

— Ты видел?

Ворошилов кивнул. Это ведь его ведомство, так что без визы наркома Обороны справка Разведупра для Политбюро выйти никак не могла.

Сталин просмотрел текст, вернулся к началу, прочитал внимательно, временами останавливаясь на отдельных фразах — "Мать литовка или полька… Почему скрывал?" — и, наконец, карандашом написал резолюцию:

"Т.т. Орджоникидзе, Молотову, Кагановичу. Прошу ознакомиться". Передал бумаги Молотову и обернулся к военным.

— Спасибо товарищ Штейнбрюк… Спасибо товарищи… Ждем от вас… подробного доклада… Вы свободны.

— И… — интонация голоса Сталина чуть не заставила вздрогнуть от неожиданности уже собравшегося повернуться корпусного комиссара, — мы считаем, что товарищу Гамарнику… не следует сообщать всех подробностей нашей сегодняшней встречи… Идите.

Когда Урицкий и его люди вышли, Сталин снова обратился к Ворошилову.

— Ну что, Клим… радуешься? — спросил он, закуривая.

— Чему радоваться, Коба? — Ворошилов расстроился, и настроение это было искренним. Уж кого-кого, а Клима Сталин знал давно и хорошо.

— Чему? — усмехнулся он. — А тому, что такую… занозу из задницы у себя вытащил… Да ещё чужими руками… Тебе этим фашистам… свечку нужно ставить… За здравие!.. А ведь ты… если бы узнал, кто "скрипача" на тот свет отправил… наверное… орденом бы наградил!?.. Красным Знаменем?

— Угу, наградил, — мрачно отмахнулся Ворошилов, пребывавший в настолько расстроенных чувствах, что даже подначки не заметил. — Посмертно. Колом осиновым… я, может, и дал бы орден, если бы это было наше решение, но поехать-то мог и я!

Что ж, и так могло повернуться. Думали, советовались. Могли и Клима отправить. Но, в конце концов, поехал Тухачевский, решили, что двух наркомов на похороны — пусть и королевские — посылать неправильно.

— Фашистские террористы убили не Тухачевского… они убили… советского маршала, — слова вождя прозвучали весомо. В наступившей тишине Сталин встал из-за стола и, пройдя в явной задумчивости несколько шагов, подвинув к себе ближайший стул, сел рядом с Ворошиловым.

— Как ты думаешь, Клим… кого тебе заместителем назначим?.. Якира или Уборевича?

— Шило на мыло менять? Они от "скрипача" недалеко ушли. Вспомни, как в тридцать втором Уборевич предлагал немцам Польшу делить? Стратег банкетный. Еле тогда скандал замяли. Лучше уж Ваську Блюхера с Дальнего Востока вернуть, а то пишут, разлагается он там, чуть не царьком себя считает.

— Мне тоже пишут, Клим…. пишут… много… — гримаса явного неудовольствия промелькнула на рябом лице. — И про безобразия с актрисками на пароходах… и про гульбу его кабацкую… По моему мнению, товарищу Блюхеру стоит… сменить климат… для здоровья полезно… Пока не заигрался совсем… а здесь мы его… глядишь, перевоспитаем… или… к стенке поставим… — договорил он неожиданно жестко и увидел, как подобрался расслабившийся было нарком Обороны. — А товарищи из наркомата внутренних дел… нам помогут… — снова задумываясь о своем, добавил Сталин и посмотрел туда, где обычно сидел Ягода. Но сегодня Генриха здесь не было. И если Каганович или Орджоникидзе отсутствовали по причинам своей должностной занятости, руководителя НКВД на совещание просто не позвали. И не потому, что негоже ему присутствовать, когда конкуренты отчитываются, а потому что Сталин был на него откровенно зол. Совсем недавно — еще и месяца не прошло — Ягода хвастался во время обеда на ближней даче, что белая эмиграция насквозь пронизана его людьми.

"Шагу не ступят без того, чтобы мы не знали!" — А теперь выяснялось, что фашисты использовали в покушении белогвардейских офицеров. Как так? Как могли пропустить?

"Брехун!"

— Я так думаю… — Ворошилов не удержался: по губам скользнула довольная улыбка. — Наркомат обороны должен крепко помочь НКВД. Они же нам помогли. Товарищ Артузов ко мне, считай, тридцать человек с собой привел. Теперь наша очередь.

— Хитрый ты, Клим!.. Мстительный… — усмехнулся Сталин и, бросив в пепельницу окурок "Герцеговины флор", принялся неторопливо набивать трубку, потроша для этого те же самые папиросы. — Зря тебя… туповатым считают, — сказал он, глядя на старого друга из-под бровей. — Знаю… не любят твои… чекистов. Но ты прав… Политбюро сделало ошибку… нельзя было разрешать Артузову из НКВД столько людей забирать… Это надо… исправить.

— Исправлять придётся много, Коба, — уже совершенно серьезно, без эмоций, продолжил Ворошилов. — Даже слишком. Аналитическую службу расформировали — раз у Ягоды такой нет, то и в Разведупре не надо. Гамарник не проконтролировал, а я по глупости — согласился. Да и не понимают они своей холодной головой толком военного дела… А Урицкий что, он же кавалерист, только и может, что командовать: "Рысью марш, марш!"… Начальников отделов разогнали, кого куда. Пусть за дело, но других кадров у нас пока нет.

— Так может… вернёшь всех назад?.. А варягов… обратно… в НКВД?

— Нет. Просто так всех не отдам. Штейнбрюка и еще кое-кого следует оставить… Боюсь, Берзина придётся вернуть с Дальнего Востока. Рано. Не осознал он ещё всех ошибок, но делать нечего.